Андрис Лиепа: «Я счастлив быть в Оренбурге»
Советский и российский солист балета, театральный режиссёр и продюсер. Народный артист России - о Галине Вишневской, Мстиславе Ростроповиче, "Евгении Онегине" и оренбургских зрителях.
Юбилейный фестиваль Мстислава Ростроповича запомнился оренбуржцам именитыми гостями. Так впервые в наш город приехал Андрис Лиепа – легенда российского балета. Он лично представил свою режиссерскую работу – оперу «Евгений Онегин». В ней задействованы артисты, занимающиеся в Центре оперного пения Галины Вишневской. Спектакль давно пользуется признанием публики, а критика считает его одной из лучших современных интерпретаций шедевра русской музыки. Вот и оренбржцы встретили его очень тепло. Перед представлением корреспонденту БЕЛОВКА.рус удалось побеседовать с Андрисом Лиепой.
– C какими эмоциями готовитесь к выходу на оренбургскую сцену?
– С позитивными. Во-первых, мне об Оренбурге рассказывала Илзе, моя сестра. Она здесь бывала и тепло отзывалась о городе и о людях. Когда прилетели, было солнечно. Оренбург – очень красивый. Ну и для меня было открытием, что здесь учился Юрий Гагарин. В целом об Оренбурге многое знал от Мстислава Ростроповича. Как он провел здесь свое детство, что здесь похоронен его отец. И для меня большая честь быть сегодня в Оренбурге. Я рад, что меня пригласила сюда Оля Ростропович. Я знал, что будут показывать «Евгения Онегина», но не знал получится ли мне приехать самому. И к счастью звезды сложились. Попросил благословения у владыки Иллариона поехать сюда, на этот уникальный фестиваль. Везу приветы всем от Илзе!
– День показа выбран не случайно. Сегодня, 11 декабря, день памяти Галины Вишневской. И в ее жизни «Евгений Онегин» играл знаковую роль.
– Да, это так. С утра мы с Олей побывали у вас в Никольском кафедральном соборе. Была удивительная служба. Благодаря отцу Георгию отслужили панихиду. И потом он потрясающие слова сказал: смерть – это день рождения вечной жизни. Есть люди, о которых забывают на следующий день. А Вишневская и Рострапович – это настоящие планеты.
Дело в том, что в жизни Галины Павловны «Евгений Онегин» - это такая лебединая песня. Татьяна Ларина – главная роль ее жизни. В 1952 году с ней Вишневская дебютировала на сцене Большого театра. А дирижировал тогда оркестром Большого театра Мстислав Ростропович. Этим же спектаклем она завершила свою карьеру в Париже на сцене «Гранд Опера».
Спектакль этот я ставил 10 лет назад. Был юбилей Галины Павловны. Она пришла, сказала, что есть очень хорошие исполнители. И ей хочется сделать спектакль, который она сама полюбила бы. Когда готовили эту постановку в Центре оперного пения, Галина Павловна участвовала в обсуждении всех деталей. Все мои ходы постановочные были вокруг тех точек, которые она отметила, которые должны быть обязательно. Например, Татьяна в финальной сцене стоит спиной к зрительному залу, держаться руками за спинку стула – как делала сама Галина Павловна. Так мы и оставили эти акценты и до сих пор они сохранились.
Мне кажется, что этот спектакль стал визитной карточкой Центра. Я как режиссер поставил три оперы: «Сказание о великом граде Китеже», потом был «Евгений Онегин» и позже «Золотой Петушок». И я скажу, что для меня работа в Центре Галины Павловны сродни работы с балетными артистами. Все ребята молодые. Когда выходит Татьяна, которой от 20 до 30, совсем другое ощущение от спектакля. Я очень люблю хороших именитых певцов. Чаще всего они возрастные. Но когда ты смотришь «Евгения Онегина», хочется видеть молодых артистов. Да, может быть, у них не 100 процентная вокальная закалка есть. Но желание прожить эти роли огромное. Ради этого и создавался спектакль. У нас за 10 лет прошло уже четыре или пять поколений артистов, которые выпускались и уходили в хорошие театры.
Сам я получаю большое удовольствие и от музыки, и от работы с молодыми артистами. Вы знаете, не пройдя такой путь и горнила такой работы, никогда не станешь настоящим артистом. Благодаря оперному центру Вишневской и фонду Ростроповича получается, что молодежь выходит в жизнь уже с опытом. Это уникально.
Конечно, нам не хватает Галины Павловны. Все это знают и чувствуют. Зато те, кто общались с ней, могут перенести частичку ее настоящей доброты, материнской заинтересованности. Она как наседка над своими цыплятами была со своими артистами. Она пестовала их, но не баловала. Говорят, что незаменимых людей нет. Это не так. Галина Павловна и Мстислав Леопольдович – действительно незаменимы. Их не стало и будто образовались черные дыры, как во Вселенной и заполнить их нечем.
– Как зритель обычно встречает «Евгения Онегина»?
– Это культовая опера во всех смыслах. Многие режиссеры за нее берутся и хотят привнести что-то свое. Я здесь работал как реставратор. И для меня счастье было слушать и воплощать идеи Галины Павловны. Здесь я не беру на себя часть режиссерской славы. Это подарок Галине Павловне. Все что она просила в этом спектакле есть.
Нашему спектаклю «Евгений Онегин» уже 10 лет. И это говорит о многом. Если спектакль не удался он идет один сезон, два, три. Больше не выдерживает, потому что зритель не ходит. И спектакль снимают.
У нас очень хорошие декорации и костюмы. Но мы решили сделать его черно-белым. В монохромных цветах. И он вписывается в любой театр.
– И в наш вписался? Как уместили в зале целый оркестр? Ведь оркестровой ямы у нас нет.
– А для оркестра убрали несколько рядов. Жаль, что меньше зрителей поместилось, но зато сидит полноценный оркестр. Вписывается, если театр настоящий, имеет традиции. Как в храм заходишь и говоришь – намеленное место. Так и в вашем театре. Люди работают, играют, и он наполнен это настоящей энергетикой. Театр очень красивый. Я человек, который поездил по миру и когда вижу в небольших городах России такие театры, очень радуюсь: значит, не все потеряно.
Мне отрадно, что благодаря фонду Мстислава Ростроповича и оперному Центру Галины Вишневской опера начинает жить в вашем городе. Ведь оперного театра здесь нет. Для меня, например, непонятно, как можно вырастить ребенка, не показав ему «Евгения Онегина» или «Щелкунчика». Я родился в актерской семье и понимаю, что это часть воспитания ребенка. И если такая возможность имеется – это замечательно. Ольга Ростропович благодаря своей жизненной позиции продолжает то, что начали ее отец и мама. Это делается ради людей и это дорогого стоит. Можно было бы спокойно сидеть в Москве, никуда не выезжать и не думать: простудишься или не простудишься. Мы тоже продолжаем то, что делал наш отец Марис Лиепа. И понимаю, что мы с Олей одной крови. Поэтому мне вдвойне приятно сегодня находится здесь и поддержать этот замечательный фестиваль. Я счастлив!
– Скажите, а российскую оперу и балет люди в разных странах люди воспринимают по-разному?
– Да. В Аргентине, скажем, как на футболе. Мы танцевали в Театре Колон. Это самый большой театр в Южной Америке, на 3000 человек. Им очень понравилось. Это был спектакль «Осколки одной биографии», где танцевали танго. Был просто шквал аплодисментов, которые перешли в топот с распевом «о-оо-о», как на футбольном матче. У нас было шесть спектаклей, и все шесть раз мы танцевали на бис коду. В современных условиях практически не бисируют: вызывают на поклоны 5,6,8 раз. А потом все расходятся. Бис бывает очень редко. Но в Аргентине была эмоция, которая зашкаливала. Когда нравится иностранцам, остановить их невозможно.
Папа рассказывал, как они выступали в Лондоне со «Спартаком». Шел первый акт – все молчат. Прошла одна сцена, вторая… Все молчат! Потом у Краса идет сцена оргии. Обычно после нее аплодируют, но и тут все молчали. Но вот закончился первый акт – и зал взорвался. Они свистели, топали, кричали, хлопали… 15 минут это продолжалось. А во время спектакля боялись даже пошевелиться, чтоб не помешать действию.
– А вы волнуетесь перед выступлением? Или уже нет…
– Обязательно. Всегда! И неизменно перед выходом читаю молитву.
ФОТО: Зина Кель