Вернуться в прошлое и всё отменить ты не можешь. Зато можешь другое

Этому оренбургскому парню 17. В колонию попал в 15. Сидеть ещё 4 года. По "той самой" статье.

Вместе с десантом оренбургских артистов и психологов побывала в колонии для несовершеннолетних под Стерлитамаком. Здесь содержатся не только мальчишки из Башкирии и Самарской области, но и наши, оренбургские.

Зрительный зал в клубе не был заполнен до отказа (и это почему-то порадовало). А в зале… одинаковые бритые затылки. Одинаковая форма. И, в большинстве своём, одинаковые потухшие взгляды. И один путь по жизни. Вообще впечатление, что основную массу ребят устраивает их положение и они не хотят ничего менять. А некоторые, похоже, даже получают от этого удовольствие. Иные при виде камеры даже начинали позёрничать в попытках показать – вот какие они крутые.

Однако были и те, кто, слушая песню «Офицеры», менялись в лице. И взгляд их устремлялся в себя. Они задумывались. И по выражению этих лиц было несложно догадаться – о чём.

С разрешения руководства колонии, утаскиваю в сторонку одного из таких» задумчивых», Антона (имя изменено). Паренёк оказался нашим земляком.

***

- За что ты здесь?

- Насильственные действия сексуального характера, - отчеканил Антон, совершенно открыто и прямо глядя мне в глаза. Стало понятно – другого начала он и не ждал. И вроде бы как с ходу «положил меня на лопатки» такой откровенностью, без всяких увёрток.

- Как это случилось?

- В неадекватном состоянии был. Пьяный. Я… - Антон запнулся. – Я сам не могу понять, почему и как. Будто переклинило. Всё спонтанно произошло. На следующий день все узнали о том, что случилось. И я оказался в СИЗО. Вину свою я признал.

- Сколько тебе было лет тогда?

- 15.

- А сейчас?

- 17.

- В колонии ты уже?..

- Два года отбыл тут. Осталось четыре года.

- Ты понимаешь, что ты сделал?

- Я… Я сломал ей жизнь. Знаю. Да, я понимаю... Психическая травма, от которой она никогда не оправится, - начал раскрываться паренёк, сжимая правой рукой левую с такой силой, что сначала побелели костяшки, а потом стали бордовыми пальцы. – Если бы у меня была возможность исправить, если бы мог вернуться в прошлое... Этого бы не случилось!

- Вернуться в прошлое и всё отменить ты не можешь. Но ты в состоянии исправить настоящее и изменить будущее.

- Да! С пятого и до девятого класса ведь не учился. Не хотел. Но сейчас жалею об этом и хочу учиться, - оживился вдруг Антон. – Хочу поступить в институт, готовлюсь к ЕГЭ. В этом году закончу 11 класс и буду поступать.

- Какие у тебя любимые предметы?

- Биология, физика, обществознание.

- А книга любимая есть?

- Да! «Белый клык». Книги мне нравится читать. Люблю русских классиков, они по школьной программе идут. «Мёртвые души», «Горе от ума» - эти книги многому учат, -  тут Антон вдруг, непонятно почему, снова приуныл.

- У тебя родители есть?

- Нет…  то есть, они есть, но их лишили родительских прав.

- Выпивали?

- Да. Я их плохо помню. Их почти никогда не было дома – мы одни жили.

- «Мы» - это кто?

- Я и младшая сестра. А потом нас забрали в детский дом. Какое-то время побыли там, а потом нас опекуну передали.

Опекуну… Именно так – совершенно обезличенно. А нужны ли были эти дети тому опекуну? Раз ребёнок рос так, что в конечном итоге оказался в колонии.

- Сколько тебе лет тогда было?

- Семь.

- Семь?!

- Да, семь, - и Антон на меня так посмотрел, мол, а чему вы удивляетесь? Вроде бы как в нашей стране – это в порядке вещей.

- Как же вы жили?!

- Соседи помогали и бабушка. Одежду приносили нам. Другие вещи разные.

- Сестре сколько было?

- Пять лет.

- А что вы ели?!

- Что было, то и ели…

- А если не было?

На этот вопрос Антон ответил очередным пронзительным взглядом. Да, голод для него и для его сестры – дело привычное. Первые годы их жизни прошли не в детских играх, а в поисках еды, чтобы выжить, и в других, совсем не детских заботах. Хоть и выручали соседи – подкармливали время от времени, но дети всё же были брошены на произвол судьбы. На выживание.

- О чём мечтаешь?

- Хочу поступить в институт, выучиться. Сначала жильё приобрести надо, чтобы было, где жить. Работать буду… - казалось, что в этот момент Антон не со мной говорил, это было похоже на обещание, которую он давал сам себе. – Но главное – в институт поступить! С хорошей специальностью легче найти хорошую работу.

Как же он хочет вырваться из этого болота и жить, просто жить – как все.

- Семью хочу! Двоих детей. Чтобы как у папы и мамы – были мальчик и девочка, - глаза Антона на короткий миг засветились надеждой. – Но сначала надо начать деньги зарабатывать, чтобы содержать семью. Нормально содержать.

«У папы и мамы», эхом отозвалось в голове. Люди, которые наплевали на своих малышей, променяв их на алкоголь и гульбища, которые, по сути, бросили их пропадать. Искалечили жизни собственным детям. Но они так и остались для него Мамой и Папой!

- Когда тебе исполнится 18?

- Через восемь месяцев, - каким-то серым голосом ответил парень.

- Потом ты отправишься во взрослую колонию?

- Да, - Антон сжал свои пальцы так, что они стали фиолетовыми.

- Ты же знаешь, что тебя там ждёт? Тебе не страшно?

- Не страшно. И я готов! Заранее начал морально готовиться. Каждый должен отвечать за свои поступки. - Антон вдруг так решительно и с вызовом посмотрел мне в глаза, что от этого взгляда мороз по коже пошёл, а в душу даже не закрался, а промаршировал ужас. Да, он был готов – готов ответить по полной программе за своё преступление. Мало того, готов, сам, может, того не осознавая, ответить и за грехи своих родителей, и за безразличие опекуна. И за всех нас.

… Только бы потом он смог начать жизнь заново! Уже на воле.

***

Спустя несколько часов, вспоминая нашу беседу с Антоном и его взгляд, я пыталась понять – что? Что в нём было такое, от чего мне стало так страшно? И лишь дома, обнимая свою дочку, поняла - на меня в тот момент смотрел не 17-летний парень-преступник, а будто тот самый маленький Антон, ребёнок, которому всего семь лет и которому нечего есть. Но он уже научился выживать и заботиться о младшей сестре. И ему так отчаянно нужна помощь. Но он, выросший без детства, не привык её просить. А, может быть, даже и не умеет.

ФОТО из Стерлитамакской колонии – автора.